Хайрюзов В.Н. "БУГУРУСЛАН, ТЕБЯ НАМ НЕ ЗАБЫТЬ"

В день 80-летия Бугурусланского летного училища, выпускник 1964 года, пилот 1-го класса, русский и советский писатель, журналист, секретарь Союза писателей России Хайрюзов Валерий Николаевич поделился своими воспоминаниями.

БУГУРУСЛАН, ТЕБЯ НАМ НЕ ЗАБЫТЬ 

16 декабря исполнилось 80 лет знаменитому Бугурусланскому летному училищу ГА - легендарной кузнице авиационных кадров, подаривших стране три Героя России и восемь Героев Социалистического труда, сотни отличников Аэрофлота и заслуженных пилотов страны. Имена многих из них и сегодня на слуху.

Так, 7 сентября 2010 года, экипаж Евгения Новосёлова авиакомпании «АЛРОСА» на неисправном Ту-154 совершил вынужденную посадку на заброшенную взлётно-посадочную полосу в закрытом для использования аэропорту Ижма (Республика Коми). Благодаря грамотным действиям и мужеству пилотов были спасены жизни 72 пассажиров и 9 членов экипажа.

5 августа 2019 года самолёт «Уральских авиалиний» Airbus A321-211 взлетев из аэропорта Жуковский, был вынужден совершить экстренную посадку на кукурузном поле. Причиной стало попадание стаи чаек в двигатель воздушного судна. 226 пассажиров, 7 членов экипажа - все они остались живы благодаря пилотам Дамиру Юсупову и Георгию Мурзину.

Многие выпускники училища длительное время занимали руководящие должности в отраслевом министерстве, возглавляли региональные управления гражданской авиации, осваивали и внедряли новую технику.

Известен всей летающей отрасли писатель-пилот, налетавший в небе Сибири 15 тысяч часов Валерий Хайрюзов, депутат Верховного Совета РСФСР, секретарь Союза писателей России. В его послужном творческом списке немало книг о трудной и романтичной и нелегкой профессии авиатора.

Сегодня он делится своими впечатлениями от посещения города Бугуруслана и летного училища в составе группы ветеранов и воспоминаниями о годах учебы в родном училище.

Вылет был назначен в шесть утра из аэропорта Шереметьево. Я с трудом отыскал небольшой терминал, где должны были собраться выпускники БЛУ, чтобы лететь на традиционную встречу, посвященную юбилею училища.

Он спускался с лестницы невысокий в темном костюме и, завидев меня нарядного в галстуке, спросил:

- Какого года выпуска?

- Шестьдесят четвертого.

- Салага! - с улыбкой сказал он и протянул мне руку:

- Юрий Дарымов- выпускник 1955 года и повел меня на второй этаж, где стоял уставленный бутылками виски, водкой, коньяком и закусками стол.

«Это в шесть-то часов!  - глянув на сидящих за столом и пьющих кофе седовласых ветеранов.

- И зачем куда-то лететь? Может давай останемся, сядем, поговорим, повспоминаем? - шутливо предложил я.  -Таких столов, нам курсантам не накрывали.

- Лететь надо, нас там ждут. - со вздохом сказал Юрий Петрович. -Но одну бутылочку с собой возьмем. 

Столь ранний завтрак и самолёт до Бугуруслана нам предоставил генеральный директор авиакомпании «Русавиа»  Александр  Яковлев, который заканчивал БЛУ,  в последние годы Советского Союза возглавлял Актюбинское высшее лётное училище.

Начали знакомиться: Борис Грубий, Жорж  Шишкин, Александр Яковлев. Юрий Таршин, Виктор Меркулов - эти фамилии были мне известны и раньше по публикациям в авиационной печати.

А уже через пару часов самолёт поднял нас и мы очутились в городе нашей юности — Бугуруслане.

Приютившая нас в своих стенах здание  духовной семинарии была на ремонте, которое после  закрытия затянулось на много лет.

Мы ходили по этажам, пытаясь среди разрухи, рассыпанного там и сям песка,  цементной пыли, бродя среди вековых полусгнивших плах отыскать  самих себя, тот дух, то время, которое собрало нас в этих стенах, чтобы научиться ходить по небу.

В стенах бывшего клуба на ул. Ленинградской, 9

Завидев нас с Жоржем Шишкиным, ещё издали начинали  кричать:

- Какой год выпуска?

Я называл свой, они глянув на мои седые волосы, жали руку. Но когда  Шишкин назвал свой год - пятьдесят пятый прошлого тысячелетия, - они, как по команде, сделали стойку, и вскинув ладони к своим нетрезвым головам, показывая, что отдают честь знаменитому ветерану, такого динозавра они, пожалуй, не ожидали встретить на этой всем известной улице.

На ступеньках гостиницы, где нас разместили, к нам подошел белый, как лунь, сталинский сокол Василий Яковлевич Рузов и поздоровавшись с каждым за руку начал раздавать на ксероксе  копии приказов,  в которых  было указано, кто когда заканчивал летное училище. Мы знали, что он и сам  заканчивал БЛУ ГФ в 1953 году и после двадцать лет возглавлял его.

Позже я познакомлюсь с моим сибирским земляком летчиком - испытателем самолетов,  первым поднявшим в воздух Ил-76, Героем Советского Союза Владимиром Михайловичем Тюрюминым, родившемся в маленьком таежном селе в верховьях реки Лены в Чанчуре и закончившим БЛУ в 1948 году и так же, приложив ладонь к фуражке, отдам ему честь.

После ритуального посещения здания училища, мы заглянули в городской сад, недалеко от дорожки я отыскал знакомый мне клен. В 1961 году, в свое первое увольнение, я сфотографировался присев на развилку. За годы моего отсутствия, развилка поднялась ввысь, и до неё даже рукой достать было невозможно.

Хайрюзов В., 1 курс 

- «Все в природе растет, течет и меняется», - подумал я задирая голову и вспомнил себя вчерашнего десятиклассника, который после трехдневного путешествия из Иркутска, сойдя с поезда и наконец-то добравшись до училища, где мне с таким же будущим курсантом было предложено расположиться до утра на голой кровати в темной казарме, ранним утром разбудили рыком:

-Подъем!

Вскочив с кровати, испуганными глазами я смотрел, как тыкаясь и стуча тяжелыми ботинками бегут по коридору в белых нательных рубашках на утреннее построение  мои будущие  сокурсники и друзья. А через три года, которые позже покажутся мне тремя днями, получив пилотские свидетельства, уже став почти родными, мы спустившись с горки центрального аэродрома по железнодорожной ветке рванем в город, чтобы  пройти  в городской сад, что  бы там, сначала на скамейке, а затем в ресторане «Кинель» отметить  наш выпуск. 

Прислонившись к дереву я смотрел на оживленную улицу, по которой когда-то мы ходили сомкнутым строем на ноябрьские и майские праздники, а по субботам в городскую баню.  Тогда в первые месяцы пребывания в лётном училище особое внимание уделялось строевой подготовке.

- Начищенные башмаки - лицо курсанта, - вдалбливал поставленный обучать нас строевому шагу майор  Сульман.

Лабусов П.Т. и Сульман З.Г. (фото из архива Шестовых)   

- Ваши ботинки, должны  быть зашнурованы и блестеть, как хромовые, брюки не пузыриться на коленях, лицо выбрито... Подъем и построение за три минуты, хождение по территории только строем, а в учебно - лётный отдел под  марш курсантского оркестра.

- Сегодня у нас боевая задача, поход в баню. Я научу вас ходить, а не прохаживаться и не ползать, как мухи! На вас смотрят, на вас равняются. Помните: вас здесь собрали, чтобы показать культуру. Как вы ходите? Как отдаете честь старшим по званию. При строевом шаге, рука должна идти назад до упора. По команде «равняйсь», голову нужно повернуть вправо. По команде «смирно», поставить её на прежнее место.  Запомните: голова курсанту дана, чтобы думать, а мозги - чтобы соображать!

Стоящий рядом со мной сосед из местных, Борис Нагле, тут же напомнил, как совсем недавно майора пригласили к старшеклассницам в школу, созданную после полёта в космос Юрия Гагарина, отряда юных космонавтов, и вроде бы, как Сульман на первом же построении и лекции по основам строевого шага, подал команду:

- Девушки не умеющие отдавать честь, два шага вперед!

- Курсант Нагле! Чего вы там бормочите? -неожиданно сделал резкое замечание Сульман.

-У вас что это за грязь под носом? Завтра срежьте свои усики. А теперь слушать сюда! Удар должен быть под срез ботинка впереди идущего. И, вытянув шею, скомандовал: Рота-а-а!   Для помойки в баню становись! И с песней, шагом марш! 

Запевала, как и положено, тонким высоким голосом запел:

Отбивая шаг по асфальту вслед за запевалой, мы вставляли свой припев:

И, усыпляя внимание майора Сульмана, продолжали:

И вновь шел следующий  куплет:

Захар Григорьевич останавливал строй и вопрошал: 

- Это что за своеволие? Дурному научились быстро, а чему-то дельному- мозгов не хватило. Ещё повторится, запевалу отчислю.

Запевала тут же исправился:

Сульман втягивал живот и печатая шаг, как на параде шел отбрасывая руку назад, как  учил - до упора.

А потом за нас взялся наш старшина эскадрильи Володя Ермохин, которого мы про себя, за его службу в кремлёвском полку, называли кремлевским служакой.

Уж он-то умел ходить, как никто другой.  На его форме все курсантские нашивки были аккуратно пришиты, хэбэшный костюм сидел на нем, точно специально сшитый под него. Высокий, ладный, крепко сбитый он открывал со знаменем все парады в Бугуруслане.

Именно Ермохин организовал для нас в казарме хозяйский уголок, сбросившись по рублю мы купили электроутюг, зубной порошок, катушки с нитками и иголками. На стене висела даже марля, чтобы мы случайно не сожгли брюки. После стрижки, похода в баню, началась моя новая уже связанная с небом и самолетами жизнь.

«Сегодня, сейчас ничего уже не вернуть, - думал я. - можно лишь как бы отмотать плёнку и просмотреть с высоты сегодняшнего возраста, как всё было тогда и попытаться разобраться с чего всё началось? А началось оно с одного - с дисциплины, с теми требованиями, которые нам начали прививать с первого дня пребывания в лётном училище: жестко и требовательно, везде и во всём. Курсантский китель уже  не только выделял, но и обязывал.

- Подворотничок должен быть белым, свежим и чистый, пуговицы на кителе блестеть, как у кота яйца, - говорил старшина нашей лётной группы Борис Зуев, который уже закончил техническое училище и успел до поступления в лётное поработать авиационным техником.

Уже ночью на гостиничной койке, припоминая то незабываемое время, я приходил к  простому выводу, что курсант был самым зависимым человеком. Его могли послать отскребывать унитазы, мыть полы в казарме, чистить картошку на кухне, собирать окурки, подметать дорожки, разгружать вагоны, рыть траншеи. Он зависел от настроения старшины, инструктора, преподавателя, да что там перечислять, даже парикмахер Сережа, снимая с наших голов  волосы, между делом поучал:

- Есть несколько золотых слов, которые должен знать каждый из вас: Виноват, исправлюсь, так точно!, слушаюсь!, будет исполнено!

И тут же кричал: - не верти головой, не то отчислю! Что и говорить, отчисление было самым страшным для нас наказанием. Чаще всего отчисляли за самоволки и пьянки. И нередко попадались те, с кого нам, казалось, надо было брать пример.

Накануне было расформировано Шадринское авиационное училище, штурманов  в БЛУ было набрано несколько десятков не состоявшихся штурманов. К новому году половина из них была отчислена. После клятвы, что такого не повторится, Сергей Владимирович Флоринский, которого Володя Черномор почему-то, должно быть с испугу,  называл генералом, оставил  и он впоследствии стал первоклассным летчиком летающим на международных линиях.

Запомнилось, что Борька Лебедев, которого мы меж собой называли «балбесом», из увольнения, в казарму заходил по стандартной «схеме», перелазил через забор, стучал в окно, ему открывали и он полуголый вползал в окно и тащил следом свою грязную форму, которую подмочил, форсируя похожую на болото речку Контузлу. Позже мы узнали, что он свою кликуху оправдал, буквально через полгода после окончания лётного училища, его видели  в Новосибирске, Боря долбил лёд на перроне...

Хайрюзов Валерий и Борис Лебедев   

Запомнилось, что преподаватели приходили на занятия почти всегда в свежих, наглаженных рубашках. А иногда и в кожаных куртках. Мы, с некоторой завистью, прислушивались, как тихо, почти неслышно поскрипывает кожа. «Придет время и мы наденем такие же» - думал я.

А ещё я любил ходить в библиотеку лётного училища, где работала выпускница Бугурусланского педагогического училища - молоденькая, ну настоящая бугурусланская красавица - Ольга Пермякова, многие из курсантов записывались в библиотеку, чтобы только приходить и смотреть на неё...

Поскольку я стал постоянным читателем, она стала подыскивать и рекомендовать  мне книги, из которых мне особенно запомнилась «Данута» Алексея Карпюка.  

Долго в библиотеке она не задержалась, через какое-то время Ольгу увез в Иркутск пилот-инструктор Борис Иванов.  

Ольга Пермякова, библиотекарь БЛУ 1961 год  

Много лет спустя, приехав на презентацию книги о выпускниках Бугурусланского лётного училища «Колыбель быстрокрылых орлов» уже в Центральной городской библиотеке, работающая там директором Людмила Валентиновна Устименко, собрав лучшие творческие силы Бугуруслана сделала нам праздник души, когда нам всем вместе хотелось  петь, читать стихи и говорить  самое теплое и сокровенные слова хозяевам...

А тогда, в конце мая 1962 года после занятий и сдачи экзаменов, нас перевезли в  летний лагерь Завьяловку и мы сели в кабины Як-18 А, впервые запустили двигатели и нам дали порулить по аэродрому, чтобы через день перебраться на полевой, круглый и гладкий как стол, аэродром Наумовка, чтобы впервые подняться в воздух. 

Хайрюзов В.Н. На полетах.      

А сколько было в те дни разговоров! Тогда всё было впервые: первые взлёты и посадки, мертвые петли и боевые развороты с инструкторами. И первые потери, когда начали отчислять по нелётной. То есть курсант, по каким-то причинам не мог освоить лётную программу. Научить ездить на велосипеде можно и медведя. Но доверить жизни сотен пассажиров ему не дадут. Во втором летном отряде, который располагался в Завьяловке, лётному делу нас учили великолепные пилоты и наставники: фронтовик, Андрей Владимирович Быценко с его знаменитым «ежу что я вижу вас, подлюки, насквозь», быстрый и резкий на слово комэска Юрий Федорович Ваничкин, начинавший летать в одной эскадрилье с самим Покрышкиным, добродушный и спокойный Василий Степанович Ковалёв. Моим первым инструктором был, ставший впоследствии заслуженным пилотом Виталий Семенович Харченко.

14 июля 1962 года я вылетел самостоятельно, купил конфет, пачку папирос «Казбек» и угостил всех курящих инструкторов находившихся на старте. Всё - сбылось! Я лётчик, пилот гражданской авиации! На следующий год, я первым из лётной группы вылетел самостоятельно уже на самолёте Ан-2.

А в это время мои иркутские сверстники ещё досматривали свои предармейские сны, а я уже  мог, как лейтенант запаса  скомандовать им:

-Хлопцы, подъем! Марш на построение.

Слава Богу у меня все случилось быстрее, уже не надо было ломать голову, куда поступать и чем я буду заниматься дальше, всё определилось на много лет вперед, теперь местом моей работы стало небо.

Пилотские свидетельства под духовой оркестр нам выдавал начальник лётного училища Сергей Владимирович Флоринский.

После уже без строя, гурьбой торопливо зашли в казарму, взяли свои чемоданчики, присели на дорожку и под песню в исполнении Майи Кристалинской «Таежный вальс» навсегда покинули казарму:

Ты пришел к нам таежной тропинкой.

На моем повстречался пути.

Ан-2 - удивительный, гениальный по своей простоте, самолет. Бывалые летчики шутили: чтобы убиться на нем, надо очень постараться. И все равно, до сих пор я не пойму, почему этот самолет летал.

Конструктор Олег Антонов взял и нарисовал дюралевую кибитку поставил её на резиновые колеса, сбоку прицепил по два крыла, убрал волов и лошадей, вместо них спереди прицепил тысячу лошадей двигателя АШ-62 ИР. То была усовершенствованная версия двигателя М-25, который ставили на знаменитых И-16. Он-то и поднял железную  пятитонную стрекозу в небо. Летавший к партизанам, мой командир Василий Касьянович Ерохин, говорил: сделай его Антонов лет на пять пораньше, он стал бы незаменимым партизанским самолетом на войне.

Радиосвязь на нём была условной, а вот шум и вибрация от работающего мотора — запредельна. Нередко его, даже за шум мотора  называли королём  перрона. Но летчики любили и гордились, что  «Аннушка» послушна твоей воле. Поставил  поплавки- сел на воду, лыжи - сел на  любом заснеженном пяточке. И не только сел, но и взлетел! Воздушный шедевр, которому нет замены уж столько лет!

Позже я пойму, что и после, уже в производственном отряде зависимость от обстоятельств и существующих на тот момент порядков в авиации - не пропала,  я бы сказал - даже возросла. Ты должен был держать нос по горизонту, уши на макушке и без причин не высказывать свои мысли вслух. Делай своё дело и помалкивай!

Всем был известен случай, когда министр Гражданской авиации страны Борис Павлович  Бугаев за мысли вслух, уволил своего заместителя Бориса Дмитриевича Грубия и отправил его вторым пилотом на Ил -86.

Конструктор Олег Антонов взял и нарисовал дюралевую кибитку поставил её на резиновые колеса, сбоку прицепил по два крыла, убрал волов и лошадей, вместо них спереди прицепил тысячу лошадей двигателя АШ-62 ИР. То была усовершенствованная версия двигателя М-25, который ставили на знаменитых И-16. Он-то и поднял железную  пятитонную стрекозу в небо. Летавший к партизанам, мой командир Василий Касьянович Ерохин, говорил: сделай его Антонов лет на пять пораньше, он стал бы незаменимым партизанским самолетом на войне.

Радиосвязь на нём была условной, а вот шум и вибрация от работающего мотора — запредельна. Нередко его, даже за шум мотора  называли королём  перрона. Но летчики любили и гордились, что  «Аннушка» послушна твоей воле. Поставил  поплавки- сел на воду, лыжи - сел на  любом заснеженном пяточке. И не только сел, но и взлетел! Воздушный шедевр, которому нет замены уж столько лет!

Позже я пойму, что и после, уже в производственном отряде зависимость от обстоятельств и существующих на тот момент порядков в авиации - не пропала,  я бы сказал - даже возросла. Ты должен был держать нос по горизонту, уши на макушке и без причин не высказывать свои мысли вслух. Делай своё дело и помалкивай!

Всем был известен случай, когда министр Гражданской авиации страны Борис Павлович  Бугаев за мысли вслух, уволил своего заместителя Бориса Дмитриевича Грубия и отправил его вторым пилотом на Ил -86.

Поездка в Бугры  - это для души, для встречи с тем же Володей Ермохиным     

А вот когда мы приезжали с новыми книгами  о  летном училище и его выпускниках - то это встречи иного рода. Нам говорили, что знают, что из Москвы приедут гости, даже город специально подметали. Нас принимал мэр Бугуруслана, мы дарили ему свои книги, сувениры, нам тоже  раздавали подарки. Всё было на самом высоком уровне, гостей из Москвы, для которых город на Кинели стал лётной колыбелью, здесь уважали. А это даже не накрытый в шесть утра стол. Мы привозили судьбы сотен людей, которым бугурусланская земля дала путевку в небо. Судьба людей состоявшихся, сделавших немало, для развития  отечественной авиации.

С этой песней, получив на руки свидетельства пилотов гражданской авиации, мы уезжали из Бугуруслана в новую, неизведанную жизнь. Сейчас можно с полным основанием сказать, что в авиацию мы попали в период ее наивысшего расцвета. В то время летчиков любили, более того - боготворили. И не только за красивую форму. Думаю, прежде всего, за дело. Людям казалось, летчики могут все. Например, взять пассажиров и за пару часов доставить в отдаленное село. Потушить с воздуха пожар, привезти врача, доставить в город больного ребенка. За считанные минуты вертолетом поставить или убрать трубу и раскатать между опорами провода. Найти заблудившегося человека. Отыскать среди льдов свободный проход для судов. Сбросить в тайгу геологам продовольствие. Прополоть с самолета сорняки, уничтожить саранчу. И еще многое-многое другое. Связь по воздуху осуществлялась практически с любым населенным пунктом области. Быть там, где нужна скорость, где счет шел на часы и минуты. Где были необходимы   точность, ловкость и сообразительность. Известно: такими люди не рождаются, такими их делали, такими они становились, перенимая опыт предыдущих поколений.

Таким полигоном для нас, пожелавшим летать в сибирском небе, стал иркутский аэропорт, 190-й летный отряд, куда я попал после училища. Еще его называли школой Васильева. Был ли Василий Васильевич с самого рождения отцом-наставником? Конечно, нет. Когда-то учили и его. И он ошибался, хотя за его плечами была работа в довоенных комсомольских бригадах, опыт полетов в небе Великой Отечественной войны и после ему довелось трудиться на сложнейших таежных трассах Восточной Сибири. И его подстерегали непредвиденные случаи. Нам было известно, что в конце пятидесятых его самолет, после отказа двигателя, упал в тайгу и загорелся. Васильев был крупный телом, как медведь. И все же они со вторым пилотом спаслись, выбравшись из кабины через форточку, в которую едва пролезала голова. А на помощь экипажу на место катастрофы, в тайгу на парашюте прыгнула хирург Лидия Поляничко. До этого она никогда не прыгала с парашютом...

В последний приезд нас с Виктором Георгиевичем Савиным, бывшим начальником Восточно-Сибирского управления гражданской авиации, прекрасным товарищем и первоклассным пилотом, поселили, как мы и просили, в казарме. И были приятно удивлены оказавшись в современном общежитии для курсантов, с просторными комнатами, новой сантехникой, с цветами в коридорах - чисто, удобно, ну гляди - не наглядишься, живи - не наживешься!

Всё это великолепие  было возведено в последние годы, когда  руководителем филиала БЛУ стал Сергей Алексеевич Степанов. Узнав, что мы приехали и заселились в общежитие, он пригласил нас к себе. В коридоре столкнулись с дежурной, она узнала меня по прошлым приездам и сказала, что у неё хранится подаренная книга «Нам курсантские снятся погоны».

Едва мы вышли из общежития, как  попали на утреннее построение, которое проводил Иван Иванович Первов. Среди стоящих курсантов оказались девушки в летной форме, настоящие красавицы, как выяснилось, все спортсменки с отменной техникой пилотирования, которые и учатся только на одни пятерки.

Иван Иванович - человек душа, прекрасный баянист и певец, летавший раньше командиром в Алдане. Но после того, как там закрыли аэропорт, он, оказавшись на улице, вернулся в родной Бугуруслан и стал заместителем директора училища по воспитательной работе.

От Первова мы узнали, что в лучшие времена лётное училище выпускало более 800 человек, а сейчас проходят программу обучения 371 человека, из них 48 девушек. Он представил нас курсантам и дал слово. Я, глядя на стоявших передо мной ребят, почему-то вспомнил себя, моих давнишних друзей, как мы боялись потерять лётную работу. И, как этот страх покрывался любовью к небу, ради которой мы были готовы терпеть, переносить все трудности. После обычных, приветственных слов, я на память процитировал им послание к Коринфянам святого апостола Павла:

-Если я имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви,- то я ничто. Потому что любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, не превозносится, не гордится, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине;  все покрывает, всему верит,  все переносит...

Любите своё дело и всё вам будет подвластно!

Фотоподборка и редакция Волковой Е.

https://ok.ru/group46215994343574/topic/152581007448214

P.S.

Уже после подготовки статьи из БЛУГА прислали еще 11 фотографий из жизни курсантов. Приятного Вам просмотра.

18.08.2018 г. Курсанты с преподавателем Цапенко Александром Викторовичем