К годовщине ухода Валентина Распутина

Мне чудилась почему-то ласточка...
Валентин Распутин,
из "Слово о поэзии"

***

В первый раз Валентина Григорьевича Распутина я увидел в Иркутске. Учился тогда на втором курсе Литературного института и на каникулы приехал домой в Ангарск. Через день поехал к главному редактору литературного журнала «Сибирь» Василию Васильевичу Козлову. Мы часто общались, когда я бывал дома, он всегда по-отечески помогал мне советом и делом, как поступать в Москве, чтобы не пропасть. И вот сидим мы у него в кабинете, разговариваем о стихах, о том, как мне живётся в столице и заходит Валентин Григорьевич. Я как-то само собой встал и поздоровался, а Василий Васильевич с теплом и протяжно произнёс: «Ваааля. Здравствуй!». Они обнялись. Помню, что меня это как-то сильно удивило «Валя», так по-дружески и просто. А он ответил: «Ты занят? Я тогда потом зайду», – и вышел. Я зачем-то переспросил Василия Васильевича: «Это Валентин Григорьевич Распутин»? «Да», – спокойно ответил он. «Первый раз его вижу», – сел и замолчал я. Дальнейшего разговора у нас как-то уже не получилось, мы попрощались, и я вылетел на улицу. Шел какое-то время куда глаза глядят, ощущая тепло руки Валентина Григорьевича, за которую только что поздоровался. Домой прилетел, как на крыльях и всем рассказывал, что сегодня видел Распутина! «Ну, ты тогда не мойся хотя бы недельки две», – подшучивали надо мной родные… Больше в Сибири мы с Валентином Григорьевичем никогда не виделись.

2011

Вторая встреча, а можно сказать и первая - настоящая, глаза в глаза уже случилась в Москве. После окончания Литературного института я готовил к печати книжку стихотворений и решился отправить стихи В. Г. Распутину. Нашёл его московской адрес и послал ему письмо с рукописью, хотя вернее не отослал, а отнёс к нему домой и положил в почтовый ящик. Примерно через неделю в общежитии раздался звонок, номер был незнакомый, а в трубке я услышал голос Валентина Григорьевича: «Это Литературный институт? - спросил он. «Да», – зачем-то ответил я, хотя уже точно узнал его голос. «Мне бы Василия Попова найти», – заговорил он. Это я и есть, Валентин Григорьевич, это мой сотовый – уже испуганным голосом отвечал я. «Получил вашу рукопись, надо бы поговорить, когда вы можете ко мне зайти?» «Да, да… в любое время», – смущаясь от того, что ко мне обратились на «Вы» и заикаясь, ответил я. Мы договорились о встрече у Валентина Григорьевича дома, и мои дни и часы потянулись в одном сплошном ожидании.

В назначенный час я стоял у его двери и даже не знал, что думать. Стоял переминаясь и с волнением, и со страхом, и со счастьем, все чувства как-то мешались сами собой и словно слеплялись в один комок. Я позвонил, дверь открыл Валентин Григорьевич, мы поздоровались. «Заходи» – весело сказал Валентин Григорьевич, наклонился, достал из под шкафчика тапочки и предложил надеть. Я стал отнекиваться, даже почему-то схватил его за руку, чтобы он не нагибался… Это, конечно, детали, но они так почему-то врезались в памяти и сейчас говорят мне о том, какой великой души был этот настоящий русский писатель. Он был прост во всём, что он делал, в словах, в поступках. В его поведении не было ни малейшего намёка на то, что я, мол, классик русской литературы или, там будь поучтивее ты находишься в доме у лауреата Государственной премии. Я словно пришёл к родному человеку. У великих людей учишься всему не только от их произведений, но и от их простой жизни, от их поступков и даже от того как они себя ведут в обществе. Мы прошли в дальнюю комнату. На столе под включенной зелёной лампой лежали несколько открытых писем, в том числе и моё, с рукописью стихов наверху. Я сразу заметил, что на рукописи стоят мелкие пометки. «Читал», – промелькнуло у меня в голове. Мы сели друг против друга. Я не знал, что говорить и мне почему-то показалось, что первые несколько минут мы просто сидели молча, глядя друг на друга, а может от волнения мне так показалось, но пауза перед нашим разговоров была достаточно большая. Наконец Валентин Григорьевич заговорил, сначала он начал меня расспрашивать как я и что, где работаю, чем занимаюсь, о родителях, в общем, узнал обо мне более подробно. Разговорились, я успокоился, и мы приступили к стихам. Сейчас у меня перед глазами лежит эта рукопись с маленькими вопросиками напротив некоторых строф и строк – и тот вдумчивый и серьёзный разговор всплывает сам собой. Помню его вопросы. «Почему ты здесь так написал? А что ты здесь хотел сказать вот этими строками? А что ты думаешь по этому поводу?» Час который мы проговорили пролетел как минута, под конец я настолько осмелел, что даже поспорил с Валентином Григорьевичем, отстаивая свои строки. А он смеялся, я видел Валентина Григорьевича до этого в Союзе писателей несколько раз и всегда он был собран и практически с одним и тем же выражением лица, а тут смеялся — такого я его не видел никогда и нигде. У нас получился живая беседа, как деда с внуком. Совет который он мне дал тогда, ношу с собой теперь постоянно: «Ты только не торопись, Василий, обдумывай каждое слово и всё у тебя получится». Потом мы пили чай с печеньем, который нам принесла Светлана Ивановна. За чаем Валентин Григорьевич спрашивал о том, что я собираюсь делать дальше. Спросил кого из современных поэтов читаю, я ответил, что практически тех же самых что и у вас на полке. Я обратил внимание, что у него стоит книжка Владимира Кострова и Евгения Семичева, так же мы затронули стихи Николая Зиновьева и Светланы Сырневой. Уже перед самым уходом, мы уселись на небольшой диванчик и нас на память сфотографировала Светлана Ивановна.

В гостях у В.Г. Распутина, 2011 г.

На прощанье Валентин Григорьевич дал мне свой адрес в Иркутске, сказав, что если я буду в наших краях, то могу зайти, предварительно позвонив. Я спросил разрешение приносить и показывать ему стихи. На что он мне ответил: «Приноси, но только не части». Вместе со Светланой Ивановной они провожали меня у двери, Валентин Григорьевич посадил меня в лифт и помахал рукой. Я вышел на улицу и долго ещё сидел на лавочке возле дома Валентина Григорьевича.

2012

В следующий раз я пришёл к Валентину Григорьевичу через год, принёс новые стихи. В комнате произошла перестановка, стол уже стоял в другом углу и казалось, что всё было абсолютно по-другому, только зелёная лампа осталась прежней. В эту недолгую встречу Валентин Григорьевич сделал мне бесценный подарок, который будет греть меня и наставлять всю мою жизнь. Кроме нашего разговора, я попросил прочитать его на камеру одно своё стихотворение, и он согласился. Теперь, когда пересматриваю это видео всё время думаю и спрашиваю себя, что же это был за удивительный человек. Конечно, все ответы можно найти в его книгах, но многое останется скрытым и не замеченным, если ты не посмотрел в глаза автору. Мне посчастливилось это сделать несколько раз. В эту встречу мы больше молчали и сейчас мне кажется, что Валентин Григорьевич своим молчанием тогда, сказал больше, чем все наши разговоры. Мне хватило всего лишь немного побыть с ним рядом, чтобы понять что-то очень важное и ёмкое в самом себе. Вообще после каждой встречи я уходил словно переполненный чем-то, но не мог разобрать чем, помню только ясность ума и что-то очень большое и лёгкое в сердце, то что ещё пока не умещается в нём, словно облако, но это уже всё равно было со мной, больше меня – и то, что мне предстоит осознавать на протяжении всей жизни.

Видео, где Валентин Григорьевич читает стихотворение «Расцвела под окнами сирень...», можно посмотреть здесь: http://vasily-popov.com/media/

2013

В следующий раз я приехал к Валентину Григорьевичу в 2013 году, он переехал в другую комнату, запомнилось, что она была очень светлой и когда я в неё зашёл как-то сразу бросился в глаза уголок с иконами, их стало гораздо больше. Они и раньше были у Валентина Григорьевича и на столе стояла маленькая иконка, но теперь они словно были в центре комнаты и сразу обращали на себя внимание. На кровати лежали свежие газеты и литературные журналы. «Много читаете?» — спросил я. «Стараюсь побольше. Интересные вещи иногда попадаются, но глаза быстро устают и голова начинает болеть, поэтому сейчас читаю гораздо меньше», — ответил он. Стол был по прежнему усыпан письмами. Я принёс с десяток новых стихов, но показал всего три. Не хочу говорить, что мне сказал Валентин Григорьевич, боюсь, что читатель этих воспоминаний подумает, что я уже слишком далеко зашёл и уже начал сочинять небылицы. Оставлю эти слова себе и только себе — навсегда. Добавлю только то, что я принёс с собой две книги Валентина Григорьевича и подписал их двум очень хорошим людям с которыми у меня частенько заходил разговор о творчестве Валентина Григорьевича и я знал, что они хотели бы иметь в своей библиотеке книгу с автографом Валентина Распутина. Когда мы прощались, Валентин Григорьевич сходил в другую комнату и принёс только что переизданную книгу «Уроки французского», и протянув её мне, сказал: «Это тебе на память». Я попросил подписать её нашей молодой семье, что он и сделал: «Елене и Василию Попову искренне. Октябрь 2013. В. Распутин».

2014

Вообще с Валентином Григорьевичем после нашего знакомства мы встречались довольно часто, если можно так сказать. Это было и в Союзе писателей России, и в Государственной думе на встрече с земляками, и на других мероприятиях, где участвовал Валентин Григорьевич. Я, конечно, видел его и до нашего знакомства, но теперь он стал меня замечать и спрашивать, как я поживаю.

На вручении премии "Имперская культура"

Многие говорят о его закрытости, неразговорчивости, даже замкнутости, мне Валентин Григорьевич запомнился и разговорчивым, и улыбающимся, и очень открытым человеком. Порой мне даже кажется, что это всё было не со мной, как во сне.

2015

В феврале я позвонил Валентину Григорьевичу домой, трубку взяла Антонина и сказала, что дед в больнице, звоните ему на сотовый. Я позвонил и услышал хриплый, немного осиплый, но всё тот же ласковый и спокойный голос Валентина Григорьевича. Я попросился приехать, но он тут же меня остановил, сказав, что выйду из больницы, тогда и повидаемся. Я начал желать ему здоровья, говорить, что я очень жду встречи и мне так многое ему нужно рассказать, желал скорейшего выздоровления. А он так, словно задумавшись о чём то своём, произнёс: «Да всё уже, Вася, какое здоровье — всё...» И в этой интонации, в этом выдохе, я понял всё и не знал, что сказать. Валентин Григорьевич, видимо почувствовав это, начал спрашивать как у меня дела, и даже как-то рассмеявшись сказал: «Ну до встречи». Мы простились, последние слова которые я слышал от Валентина Григорьевича: «До свидания, Василий, и всего тебе доброго». Через месяц Валентина Григорьевича не стало.

В Союзе писателей России

***

Осенью когда я был дома, поехал в Знаменский монастырь в Иркутске, чтобы поклониться Валентину Григорьевичу. После того как побывал на могиле, записал записки и поставил свечи, решил съездить и посмотреть дом где жил Валентин Григорьевич, ведь у меня так и не получилось с ним встретиться в Иркутске. У меня был его адрес, и когда я подошёл к дому, мне представилась мемориальная доска с портретом Валентина Григорьевича и надписью: В этом доме жил великий русский писатель Валентин Григорьевич Распутин. Обойдя дом, я зашёл во двор, нашёл подъезд и пытался просчитать какие же были у него окна. Во дворе гуляла с собакой пожилая женщина. Я решил спросить у неё не знает ли она случайно, где жил Распутин. Она ответила, что конечно знает. «Вот его окна на втором этаже, — и указала на них рукой. — А вот, кажись, и сын его подъехал». Во дворе остановилась машина и из неё вышел мужчина средних лет. Потом из задних дверей высыпали двое ребятишек, начали играть в догонялки и звонко смеяться. «Точно он — Сергей», — утвердительно сказал женщина. Я подошёл к нему, в его лице угадывались черты Валентина Григорьевича, те же глаза, губы, всё в нем напоминало отца. Я сказал, что встречался несколько раз с Валентином Григорьевичем, но только в Москве, приносил ему свои стихи. А сам я из Ангарска. Позвольте пожать вам руку. Мы пожали друг другу руки и я быстро ушёл со двора, боясь, что Сергей увидит мои слёзы.

Март 2016, В. Попов